остаётся тоска, когда руки опускаются и губы не шепчут, только голоса, как вороньё разрывают сознание...
За шаманским выпадом, ногой толкнет и откроется
Дверь, где солнце, как шар расколется и вырвется пожар.
Ударит по бубну и много времени сожжет, махнет
Рукой в птицу с клювом скрюченную и скажет: «прощай».
Между нами войны развёрнутые и тоска в глазах,
Ходят сгоревшие до основания факелы по
Стенкам заколдованным красно- чёрного сна…
На высотах с леденящим ветром тихо
Зашепчет, заморозив потоками гортань,
Разобьётся, не долетев до земли,- его миг,- высота.
Дверь, где солнце, как шар расколется и вырвется пожар.
Ударит по бубну и много времени сожжет, махнет
Рукой в птицу с клювом скрюченную и скажет: «прощай».
Между нами войны развёрнутые и тоска в глазах,
Ходят сгоревшие до основания факелы по
Стенкам заколдованным красно- чёрного сна…
На высотах с леденящим ветром тихо
Зашепчет, заморозив потоками гортань,
Разобьётся, не долетев до земли,- его миг,- высота.
хотя в этом есть сво